90-летие Олега Табакова отметили широко. И практически во всех мероприятиях участвовал Владимир Машков. Любимый ученик Мастера и продолжатель его дела, ради которого он даже почти перестал сниматься в кино…
— Владимир Львович, почему вы сейчас так редко снимаетесь?
— Мне некогда. Я даже не могу сейчас рассматривать предложения, потому что все время нахожусь либо в театре, либо в Союзе театральных деятелей (Машков вот уже два года — председатель СТД. — Ред.). Да, практически 20 часов в сутки.
— Вы продолжаете дело Олега Табакова. А можете сказать, что именно он научил вас искусству перевоплощения?
— Я учился долго, 8,5 года. Сначала в Новосибирске. А дальше, когда поступил к Олегу Павловичу. Это были 1980-е годы, поднимался «занавес железный», мы были и в Венгрии, и в Англии, и дальше поехали по всему миру — от Японии до Америки. Это была большая работа, происходил настоящий обмен актерским опытом, техниками, знаниями. Без Олега Павловича все это было бы невозможно.
— А вы помните, когда впервые увидели на экране своего будущего учителя?
— Да, в фильме «Король-олень», на который меня повела мама. Мне было семь лет. В летнем старом деревянном кинотеатре Новокузнецка мы три раза подряд смотрели эту чудесную картину. Вторая лента, которую я посмотрел с Олегом Табаковым, уже в более сознательном возрасте, — «Гори, гори, моя звезда» Александра Митты.
— В чем уникальность педагога Табакова?
— К профессии можно относиться как к профессии, а можно как к призванию. Табаков овладел всеми путями — и профессиональным, и высшим — божественным. Вообще я считаю Олега Павловича Леонардо да Винчи актерского театрального искусства. Он — создатель, конструктор, изобретатель, эволюционист, если хотите, ученый… Между прочим, нетеатральное слово «селекция» было главным на нашем курсе. Олег Павлович выбирал себе учеников методом селекции. Это тяжелейшее решение — отказывать молодым людям в актерском обучении.
— Олег Павлович открыто называл вас любимым учеником. Вы всегда смотрели с ним в одну сторону?
— Нет… Но и это многообразие, в чем-то несогласие зародил во мне именно Олег Павлович.
— Как долго вам пришлось заслуживать доверие Табакова?
— Во-первых, все, что Олег Павлович пытался сделать с нами, — это был его эксперимент. Он пробовал нас, искал в нас возможности, не вставляя «в рамки». Мы постоянно чувствовали, что каждый день должны искать новые пути, причем самые интересные, неожиданные. Не идти проторенными штампованными дорожками… Мое окончательное становление как человека произошло тогда, когда Табаков доверил мне роль Шварца в пьесе Александра Галича «Матросская тишина», и было это на третьем курсе. До меня эту роль всего один раз в жизни сыграл на сцене театра «Современник» великий русский артист Евгений Евстигнеев — и сразу же спектакль запретили. Олег Павлович положил пьесу Галича, что называется, в свой стол, и она лежала там 20 лет. Роль Шварца стала переломным моментом в моем сознании. Табаков, репетируя со мной эту роль, изменил не только мое сознание, но и мою физиологию. Только представьте — по заданию Олега Павловича для роли Шварца я купил ботинки 48-го размера, изменив таким образом свою ногу…
— Олег Павлович показывал вам как играть?
— Да, и показывал остроумно, точно, иногда очень обидно, безжалостно. Но это были те качели, на которых он нас раскачивал. Эти качели были необходимы для того, чтобы мы умели менять гравитацию. Табаков — это Королев в театре, запускающий молодых артистов в космос. Он наш Байконур. Все ученики Табакова были способны покорить космос. Другое дело, кто долетел, а кто в силу определенных причин не смог…
